Когда за окном минус двадцать, сложно поверить, что через несколько месяцев будет совсем тепло. Настолько, что можно будет не вылезать из маек, искать самые короткие шорты и не переживать по поводу замерзших ног-ледышек. Солнце согреет бледные плечи, подарит блики волосам и позовет на крышу встречать рассвет. Или на берег какой-нибудь речки в радиусе ближайших километров.
В предрассветный час приходится зябко кутаться в шерстяной свитер, варварски растягивая его, пряча в полосатых складках согнутые колени. Ленивый ветерок еще не решается проснуться, лишь колышет прибрежные травы да шелестит в кронах закаленных ив. Хочется дремать, слепо щурясь одним глазом, и видеть грезы о водяных и русалках. Вот только какие русалки на крыше? Стоп.
Нет, ни русалок нет, ни речки. Только кирпичи и граффити. И бездонное небо над восьмым этажом, медленно наливающееся розовым словно плод на крепкой яблоневой ветке. Падает вверх и пропадает в нежно-сизых складках последняя тусклая звезда - этой ночью она была часовым. Не скоро еще наступит ее очередь встречать рассвет вместе с одиноким человеком, глупо взирающим на нее со своей смехотворной высоты. Куда людям до звезд?
Разве что туда, через атмосферу вверх, где небо совсем не розовое и не бездонное. Скорее обширное и бесконечное во все стороны. А в его чернильной гуще плещется населенная планетка, без устали поворачивающаяся вокруг Солнца как кура-гриль на вертеле. Сначала одним бочком, затем другим – система отлажена верно, работает по часам.
А ты, безнадежный романтик, поднимай повыше подбородок, пробуй лопатками холод бетона и вглядывайся в пухлые облака, играющие с тобою в «Ассоциации».
